Тем временем у нас прошел юркин день рождения, второй на моей памяти, и, как и в прошлом году, ему предшествовало множество веселых моментов, связанных с подготовкой подарка. На сей раз буйные головы заговорщиков озарила идея сочинить для Юры танго и непременно спеть его самим, да еще и записать, не как-нибудь, а на винил, что должно было придать подарку особенную прелесть. Изначально планировалось сопроводить пение еще и живой музыкой (благо в числе заговорщиков обнаружились таланты, владеющие скрипкой, флейтой и синтезатором, разве что бандонеона не хватало), но в итоге нам банально не хватило времени на все нужные приготовления, так что мы просто купили по интернету минусовку моего любимого (и, разумеется, отнюдь не презираемого именинником) танго у неких ушлых аргентинцев. Героическая переписка с этими аргентинцами на сомнительном испанском еще долго будет сниться мне в страшных снах, но нужную музыку мы все-таки получили, причем за вполне доступную цену в 12 евро, и в одно из свободных воскресений собрались в понтовой оксаниной школе, чтобы записать наш опус в почти профессиональной студии. За пять часов напряженной работы мы умудрились не только разбить опус на партии для "условных сопрано" (половину которых составляли представители сильного пола) и "условных басов" (в число которых неведомым образом попали и мы с Наташей), но и спеть и записать каждую партию отдельно, так что потом оставалось только свести вокал с аккомпанементом.
И тут обнаружилось, что винил в Москве уже несколько лет не записывают. Ну то есть, по одной пластинке не записывают, а режут тираж начиная от ста штук. Идея подарить Юре сто одинаковых пластинок понимания не встретила, поэтому пришлось спешно обратиться к нашему питерскому другу Отару, благо в культурной столице маленьких студий звукозаписи на виниле нашлось аж целых две.
Отар благородно согласился нам помочь и собственноручно отвез флэшку с нашими записями в студию, чтобы потом не менее благородно привезти пластинку из Питера прямо на юркину деньрожденную милонгу, попросив за это всего лишь скромного упоминания "в титрах".
Пока Отар забирал и вез в Москву наше весьма неординарное произведение, еще одна часть заговорщиков убивалась над второй половиной подарка - нечеловеческой красоты тортом, который сверху должна была увенчать имитация нашей пластинки, отлитая из растопленного черного и белого шоколада, а внутренность на разрез являла бы собой шесть разноцветных радужных слоев. Для слоев нужны были красители, причем половина творцов стояла за исключительно натуральные, а вторая готова была согласиться на любую пищевую химию (кто-то в запале предложил даже медовую акварель), лишь бы цвета были яркие и правильные. Костя то и дело выкладывал в секретный чат фотографии своих экспериментов с тестом, которые все дружно бурно обсуждали, я искала в сети адреса офлайновых магазинов, где можно было "срочно-срочно, уже вчера" купить нужные красители, чтобы кто-то третий (кажется, это была Несвятая Анна) мог успеть их купить и передать Оксане, а в ночь накануне милонги в оксаниной кухне до пяти утра священнодействовала целая толпа кулинаров - но торт был готов в срок и выглядел именно так, как мы и планировали:

Воспоминаний о самой милонге у меня осталось немного, потому что большую часть ее я провела "на кассе" у входа, отлучившись потанцевать всего три-четыре раза и с каждой минутой все больше нервничая, потому что время шло, до полуночи, когда милонга должна была завершиться, оставалось его все меньше, а Отар с нашим подарком категорически опаздывал. К тому моменту, когда, в начале двенадцатого он все-таки появился, я была уже в совершенно невменяемом состоянии и даже делегировала Кеше право произнести поздравительную речь при вручении пластинки, хотя и мне таки да, было что сказать на сей счет.
Сейчас, когда я наблюдаю на видео лицо именинника в тот момент, когда поставленная на специально привезенный для нее огромный граммофон в стиле ретро пластинка, издав должное количество треска и шипения, разразилась наконец дружным хоровым "Прекрасный наш Юра, сегодня твоя ночь...", я каждый раз удовлетворенно хихикаю, но тогда я, кажется, чувствовала только облегчение и дикую, нечеловеческую усталость, так что, когда милонга закончилась, меня хватило только на то, чтобы быстро покидать в машину школьные пожитки - баннеры и граммофон - и смыться на первом же попутном троллейбусе, тогда как большая часть гостей во главе с именинником отправилась догуливать в "Жирафятник".
Но это было - здорово!