Кошмарная неделя в деревне, почти без интернета, зато с телевизором (о боги мои, йаду им, йаду!) завершилась прочтением нового романа Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик", так что ниже, как обычно, воспоследуют размышления на тему.

Сразу же первая странность. По первому разу книга прочитывается легко, буквально влет: мне хватило одного длинного-длинного вечера - но при попытке перечитать, дело идет настолько туго, что это буквально физически ощутимо. Мозг скрипит от напряжения и отказывается воспринимать текст. Ну, допустим, можно ведь и не перечитывать: в конце концов, этой дурной привычкой обладают далеко не все.
Второе - уже не впервые замеченное мной у Улицкой - все герои ее предельно отдалены от читателя, то есть, читая книгу, оказываешься не среди ее персонажей, а как бы следишь за ними через толстое стекло, к тому же, еще отчасти заклеенное изнутри листочками с письмами и выдержками из документов, которых в "Даниэле Штайне" довольно много. Эта нарочитая отстраненность вызывает ощущение, что книга написана ни для кого и просто не нуждается в читателе. В других романах Улицкой с этим еще как-то можно мириться, но в "Даниэле Штайне", претендующем на решение неких глубоких философских и религиозных проблем, которые вообще-то и нам, грешным, не чужды, это выглядит достаточно неприятно. Роман настолько замкнут сам на себя, что я даже где-то могу понять сумасшедшего богоискателя Федора Кривцова, разгромившего храм отца Даниэля в уверенности, что "евреи обманули весь мир, бросили миру пустышку христианства, оставив у себя и великую тайну, и истинную веру". Дело не в евреях и неевреях, конечно, но герои Улицкой именно что не допускают читателя в свой тесный застекольный мирок, не позволяют почувствовать его очевидную даже на расстоянии прелесть. Впрочем, это относится не только к читателям. И другие персонажи точно так же бьются об эту стеклянную стену, вроде бы как-то воздействуя на общину храма Илии, и в то же время отскакивая от нее, словно резиновые мячики. Обитатели богадельни, случайные знакомые, мусульмане, иудеи, православные, бывшие узники эмского гетто появляются и исчезают в тексте так быстро, что читатель даже не успевает их толком разглядеть, главные же герои - сам Даниэль, его "доченька" Хильда (немка, фактически ставшая еврейкой во искупление вины немцев перед евреями - древний ритуал выкупа за пролитую кровь, да), Эстер и Эва (американские еврейки, когда-то спасенные Даниэлем) - все они много говорят и пишут о своих мыслях, чувствах, переживаниях, но не дают вживую увидеть их. Поэтому наиболее яркими и запоминающимися персонажами в книге оказываются, как ни странно, далеко не самые приятные герои. Фанатичка Рита Ковач, бросившая своих детей ради борьбы за идею, такой же фанатик-экстремист Гершон Шимес, отказавшийся от родной матери и фактически доведший до самоубийства сына, сам этот сын, шестнадцатилетний подросток, не вынесший последствий теракта, невольным участником которого он стал, православный священник, слепо считающий своего больного болезнью Дауна сына Мессией и потому не позволяющий ему сделаться человеком, и, может быть, отчасти Муса, араб-католик, застрявший между братьями по вере и братьями по крови и в итоге убитый последними, да еще одна самоубийца - Гражина, посвятившая всю свою жизнь любви к мужу и сыну и не сумевшая жить после их смерти. Все эти люди - по "нашу" сторону стены. Боль, безумие, кровь и смерть. А душевный покой и истинная благодать остаются тем, кто за стеклом. Как говорил герой одного фильма "это наши, сугубо еврейские разборки".
Я принципиально не касаюсь здесь сути ни национальных, ни религиозных вопросов, поднятых в "Даниэле Штайне", ибо первые мне вовсе чужды, а во вторых я предпочитаю принцип "Важно не то, во что человек верит, а то, что он при этом делает" - но замечу все-таки, что идеи отца Даниэля при всей их запутанности и несуразности отличаются своеобразным обаянием и притягательностью.
А в общем, странная книга, оставившая не очень приятное послевкусие. Тем не менее, не жалею, что прочитал ее.

Кстати, хороший анекдот о смысле жизни)))

Человек предстает перед Господом.
- Господь, будь милостив, открой мне, в чем смысл моей жизни?
- Помнишь ли ты, как десять лет назад тебя отправили в командировку в
Ижевск?
- Помню.
- А помнишь ли, как чуть не опоздал на поезд?
- Еще бы!
- Помнишь ли своих попутчиков?
- Смутно. По моему, два мужика со мной ехали в купе.
- Помнишь ли ты, как вы отправились в вагон-ресторан?
- Наверное, было такое.
- А как к вам девушка за столик подсела?
- Да-да, кажется...
- Соль попросила тебя передать...
- Ну и?
- Ну и вот!

Забавные истории про новояз и иудеев.

Как-то раз, в пятницу, вместе с верным учеником Зеевом-Довом бен Цви-Арье возвращался ребе Бааль Шем Хаим в родной Бобруйск. Да вот беда - на железнодорожной станции, где они сошли с поезда - ни одного извозчика. Только стоит одна единственная телега, а рядом валяется мертвецки пьяный мужик.
Пытался Зеев-Дов бен Цви-Арье растолкать мужика, но как ни старался, так и не смог. А между тем солнце неумолимо продолжало свой путь, и до начала шаббата оставалось совсем немного времени - как раз доехать до Бобруйска.
- Садись в телегу! - приказал ребе Бааль Шем Хаим ученику.
А сам подошел к лошади, прошептал ей что-то на ухо и тоже взобрался на телегу. И лишь только устроился ребе рядом со своим учеником, лошадь рванула с места и понеслась.
- Что вы ей сказали, ребе? - спрашивал и спрашивал растерянный ученик, вцепившись в рукав парадного лапсердака своего учителя.
Но ребе Бааль Шем Хаим не отвечал.
- Это было каббалистическое заклинание на арамейском? - пытался угадать Зеев-Дов бен Цви-Арье, но ребе не произносил ни слова.
Вот уже показался в закатных лучах дом ребе, и взмолился снедаемый любопытством ученик:
- Ребе, если вы даже мне своему верному ученику не раскроете тайны заклинания, то это знание может, не дай Б-г, уйти из этого мира вместе с вами, хоть такие праведники, как вы и должны жить до 120 лет! Что вы сказали этой лошади, ребе?
Ребе Бааль Шем Хаим вздохнул и ответил Зееву-Дову бен Цви-Арье:
- В Бобруйск, жывотное!
еще несколько
******************************************

"Ребе, почему в Торе совсем нет картинок?" - спросил как-то бобруйского ребе
Бааль Шем Хаима самый младший его ученик.
-Вот, что гласит об этом старинное бобруйское предание. Когда Моше Рабейну получил
Тору на горе Синай, Всевышний также даровал ему превосходный набор иллюстраций
к ней. Каждая картинка помещалась на отдельной каменной скрижали. Возвращаясь
назад, Моше попытался погрузить их на своего осла, но картинки оказались слишком
тяжелы и как он ни старался у него ничего не вышло. "Картинки не грузяццо, Господи!"
- возопил тогда Моше, и бросив скрижали спустился с горы налегке.

******************************************

К бобруйскому ребе Бааль Шем Хаиму пришел как-то талмид-хахам и спросил:
- Ребе, я выучил всю Тору. Что мне теперь делать?
Бобруйский ребе недовольно поморщился, но кротко ответил:
- Учи весь ТАНАХ.
- Но я и ТАНАХ выучил,- гордо заявил юноша.
- Тогда учи Талмуд,- вздохнул ребе.
- Так я и Талмуд уже выучил,- самодовольно объявил талмид-хахам.- И Вавилонский, и Иерусалимский. Теперь-то что?
Ребе Бааль Шем Хаим поднял на юношу скорбный взгляд:
- Учи албанский!

******************************************

Как-то раз один богобоязненный еврей спросил у бобруйского ребе:
- Ребе Бааль Шем Хаим, С Б-ей помощью достиг я преклонных лет. Со времен бар-мицвы следовал я неуклонно всем предписанным заповедям, но все равно испытываю страх перед Судом Всевышнего. Нельзя ли узнать уже сейчас, куда я попаду, когда истекут положенные мне дни.
Лишь на мгновение прикрыл веки ребе из Бобруйска и молвил:
- В Олам а-Ба.
Возликовал богобоязненный еврей, но через мгновенье лицо его снова омрачилось:
- Господь Всеблагий дал мне детей. И хоть воспитал я их в праведности, но кто знает, какие испытания ждут их после моей смерти. Не окажусь ли я одинок в своем грядущем блаженстве? Куда попадут мои любимые дети?
Несколько минут не размыкал ребе Бааль Шем Хаим век, и никто не знает куда заглядывала в это время его просветленная душа. Наконец он произнес:
- В Олам а-Ба.
Возликовал богобоязненный еврей, пуще прежнего, но опять постигло его беспокойство:
- Господь наградил меня и внуками. Я так люблю их. А они совсем еще маленькие, как угадать станут они праведниками или грешниками? О если бы вы, ребе, смогли мне сказать, куда попадут мои внуки!
Надолго задумался бобруйский ребе, лицо его побледнело и осунулось. Наконец, разомкнул он набрякшие веки:
- В газенваген.

******************************************

Любой бобруйский хасид объяснит вам, что ребе Бааль Шем Хаим не прожил положенных такому великому праведнику 120 лет по вине его младшего сына Йоны. Еще юношей сбежал он из дома и хоть и не крестился, и сумел выучиться на провизора, но связался с эсерами и даже вступил в их Боевую Организацию, где использовал приобретенные познания для изготовления смертоубийственных бомб.
Последний раз Йона был в доме своего отца, когда скрывался от жандармов. Только напрасно бобруйские хасиды радовались возвращению блудного сына своего ребе. Йона привез с собой специальный чемоданчик и тайно изготовлял бомбу для ликвидации начальника жандармского управления. Видимо близость великого мудреца подстегнула и мозги непутевого сына, и придумал он, как сделать бомбу еще более страшной силы, чем прежде. Сделал он все расчеты и увидел, что всего-то ему не хватает одного килограмма аммонала. Записал он результат на первом попавшемся листе, конечно по-русски и сокращенно - для конспирации. А первым попавшимся был титульный лист рукописи бобруйского меламеда Эяля бен Гура "О святости всего живого".
От проницательности ребе не скрылся преступный замысел младшего сына и в тот же день, обрезав свое сердце, Бобруйский ребе изгнал Йону из дома, проклял и поклялся никогда больше не упоминать его имени.
Когда Эяль бен Гур пришел узнать мнение ребе Бааль Шем Хаима о своей рукописи, то застал занемогшего от пережитого потрясения ребе. Верный ученик ребе Зеев-Дов бен Цви-Арье вынес меламеду его рукопись с непонятными значками, свидетельствующими для непосвященных лишь о том, что ребе из Бобруйска рукопись прочитал и отметил для себя что-то важное.
Через неделю, когда ребе начал вновь принимать посетителей, явился к нему Эяль бен Гур и вопрошал о значении "пяти нееврейских букв". Ребе Бааль Шем Хаим понял, конечно, чья рука начертала знаки, но поклявшись не упоминать имени падшего сына, лишь молча отворачивался. Несчастный меламед упросил Зеева-Дова бен Цви-Арье узнать мнение ребе о рукописи, но и ему ребе ничего не сказал.
- В общем так,- важно поведал тогда Зеев-Дов бен Цви-Арье приунывшему Эялю бен Гуру,- я не могу сказать точно, что подразумевают эти пять знаков, но находясь вблизи ребе много лет, решусь обозначить некий общий смысл.
- Ну же! - взмолился меламед.
- Наш ребе, да продлит Господь его лета, хотел сказать, что содержимое рукописи не представляется ему достаточно ценным, а сам ее создатель не обладает достаточной квалификацией и необходимыми качествами, чтобы высказываться по столь сложному вопросу.
С тех пор бобруйские хасиды, чтобы не обидеть автора неудачного текста, деликатно употребляют сокращение бомбиста Йоны - кг/ам.

******************************************

Как-то раз один из учеников Бааль Шем Хаима спросил у бобруйского ребе:
- Почему Предвечный, да будет благословенно Его Имя, создал этот мир таким, каков он есть - с нищетой, ненавистью, погромами, завистью и жадностью? Почему Всевышний, Царь Вселенной, не создал весь мир таким же благолепным, как наша синагога? Я написал трактат о том, каким должен быть наш мир и почтительно прошу вас, ребе Бааль Шем Хаим, поскорее ознакомиться с этим плодом моих бессонных ночей и обратиться с молитвой к Справедливейшему из судей, чья Слава вечна, чтобы он изменил мир в соответствии с моими скромными рекомендациями.
Всю ночь читал бобруйский ребе объемный трактат. А когда пробился сквозь ставни первый свет, явился ученик и нетерпеливо начал:
- Ребе, я ждал всю ночь, но ничего в мире так и не изменилось! Почему же Милосердный и Всеблагий Господь...
Но ребе Бааль Шем Хаим прервал автора:
- Ниасилил.

******************************************

Как-то раз, на исходе праздника Пурим пристали подвыпившие ученики к ребе Бааль Шем Хаиму с вопросом:
- Пурим - наш любимый праздник. Празднуя его мы выпиваем больше вина, чем за несколько предшествующих месяцев, чтобы "не отличать Амана от Мордехая". Мы устраиваем карнавал и Пурим-шпили. Мы приходим с трещотками в синагоги слушать "Свиток Эстер". Почему же именно этот свиток, в котором повествуется о любви Всевышнего к своему народу, о самоотверженности и чудесном спасении - не включен в ТАНАХ?
Бобруйский ребе, примерно исполнивший заповедь "не отличать Амана от Мордехая", сидел, покачиваясь, перед блюдом с "ушами Амана", блаженно улыбался и не отвечал.
Но ученики не отставали:
- Ребе, почему наши мудрецы не включили "Свиток Эстер" в ТАНАХ? Что в нем не так?
- Тема ебли не раскрыта,- вздохнул ребе и упал лицом в блюдо с "ушами Амана".

(с) по слухам l_u
Найдено у yosele

О Гарри Галлере и гарригаллерах.

Это не литературный анализ. Это просто эссе на тему моих впечатлений от "Степного волка" Гессе, с совершенно неожиданными для автора результатами.
Итак, после довольно долгой разлуки я вернулся к "Степному волку" и получил вдобавок к полустершимся воспоминаниям университетских времен целый ворох свежих впечатлений, оказавшихся для меня довольно неожиданными.
Прежде всего, я перестал наконец терзаться противоречием между декларируемой самим Гарри Галлером двойственностью его человековолчьей натуры и авторским постулатом о "несметных тысячах" возможных ипостасей. Если первое действительно выглядит слишком грубым, то второе - чересчур фантастическим, уже хотя бы в силу явной ограниченности человеческого потенциала. Нам действительно дано не слишком многое, и даже возможности гения в общем не сильно расширяют эту сферу по сравнению с целой вселенной недоступного. Мы ограниченны, даже лучшие из нас - господи ты боже мой, мы даже не можем изложить свои мысли так, чтобы они дошли до других людей в неискаженном виде! - к чему нам эти умноженные без необходимости сущности? Не проще ли проделать действие обратное предлагаемому Гессе и предположить, что речь идет на самом деле о единой, вполне цельной личности, проходящей в течение своей жизни через великое множество фаз, вовсе не являющих самостоятельными ипостасями, как не является чем-то самостоятельным фотографическое изображение, скажем, маятника, пойманного в любой из точек его движения. Многообразию души вовсе не обязательно проявляться в многообразии личностей - достаточно постоянно и непрерывно происходящих изменений, колебаний, подобных тем, которые испытывают атомы в узлах кристаллической решетки. Именно такой кристаллической решеткой видится мне любой человеческий социум, и атомы, составляющие ее, постоянно колеблются с боьшей или меньшей амплитудой вокруг некоторой точки, условно принимаемой за среднестатистическое большинство. У Гессе эта точка приходится на "сытое мещанство", потому и воспринимаемое героем как нечто вроде родного дома, бесконечно притягательное и одновременно совершенно невыносимое, что является центром и сутью самого существования его личности, тогда как духовные его искания - это лишь точки наибольшего размаха колебаний. Не борьба противоположностей, но взаимодействие центра и периферии, покоя и движения, тот самый тонкий баланс, который, будучи осуществлен идеально, не дает нашей планете ни упасть на Солнце под влиянием силы гравитации, ни, подчиняясь силе центробежной, вылететь за пределы Солнечной системы.
Система Степных Волков разбалансированна, их колебания слишком сильны и при наличии определенного внешнего воздействия грозят рано или поздно сорвать неустойчивый атом с его места и выкинуть его из социума то ли прорывом к свободному полету, доступному немногим маргиналам, то ли к самоуничтожению. Быть может, именно слишком большое количество гарригаллеров в структуре общества и приводит в определенных условиях к разрушению его кристаллической решетки и переходу в жидкое аморфное состояние, за которым следует возникновение абсолютно новой структуры.
Спасение нашего мира в еще одной особенности Степных Волков - их добровольном и тщательно культивируемом - вплоть до отвращения - одиночестве. Любой гарригаллер почитает себя Избранным ли, Отверженным ли, но в любом случае существующим где-то на окраине общества, в изоляции от других, среди которых он отчаялся отыскать себе подобных. Отчаяние это в какой-то мере оправданно, ибо для того, чтобы два гарригаллера опознали друг друга, им нужно не только обладать сходной амплитудой колебаний, но и оказаться в момент встречи хотя бы приблизительно в одной и той же фазе, причем по статистике это с наибольшей вероятностью окажется фаза близкая к центру - именно та, которую гарригаллеры с такой яростью отвергают. В общем, ситуация почти нереальная.
До недавнего времени.
До появления и повсеместного распространения Интернета вообще и блогов в частности.
Потому что именно здесь, во всемирном хранилище тех самых слепков человеческих душ в любой их фазе и при любой амплитуде и находят друг друга сотни (тысячи? миллионы?) гарригаллеров, так жаждущих этих мгновенных вспышек душевного родства, за которыми следует добавление во френды и дальнейшее слежение за пробудившим однажды это сладостное чувство узнавания.
Гарригаллеры Интернета больше не одиноки. И более того, гарригаллеры Интернета все чаще отбрасывают ту напыщенную возвышенность и духовность, которыми они как стеной отгораживались от остального мира - и учатся смеяться. Смеяться тем самым звоникм, неистовым, неземным смехом, которым вместе с прочими бессмертными смеются Моцарт, Гете и саксофонист Пабло...

Забавная заметка в тему

На помедитировать, из Википедии.



ГендерквирГендерквир — это человек, который идентифицируется в гендере отличном от «мужчины» или «женщины», или как не относящийся ни к какому гендеру, или относящийся к обоим, или к их комбинации. По отношению к бинарности гендера (точке зрения что существуют два и только два гендера) гендерквирные люди обычно идентифицируются в большей степени как «оба/и» или «ни один/ни тот, ни другой», чем «либо/или». Некоторые из них рассматривают свою идентичность как один из множества отличных друг от друга гендеров иных, чем «мужчина» и «женщина», некоторые рассматривают её как охватывающую все гендерные идентичности за пределами бинарности гендера, некоторые считают что она охватывает и бинарные гендеры в том числе, некоторые могут идентифицироваться как агендер, некоторые рассматривают свою идентичность как третий пол в добавление к традиционным двум полам. Общее между ними состоит в том, что гендерквирные люди отвергают представление о том, что в мире существуют два и только два гендера. Термин гендерквир может также использоваться в более широком смысле как имя прилагательное по отношению к людям, которые тем или иным способом переходят принятые гендерные границы и которые могут при этом иметь любую гендерную идентичность (см. ниже раздел «Альтернативные значения»).



Термины андрогин, интергендер, бигендер, третий пол, нейтральный/нётрўа/агендер, гендерно флексибельный могут также быть использованы для описания положения человека на гендерном спектре или в гендерной сфере (за пределами нормальных бинарных гендеров).



Некоторые гендерквирные люди идентифицируют себя как трансгендер (в широком смысле этого слова как люди, которые идентифицируются в гендере, отличном от того, который был им предписан при рождении на основании воспринимаемого физического пола), а некоторые нет. Эти термины не эквивалентны, но они пересекаются. Гендерквирные люди могут совершать физический переход с использованием хирургии, гормонов, электролиза и других методов, но они могут принимать решение не изменять свои тела этими способами. Они могут также совершать переход в другой социальный статус, а могут продолжать одеваться и говорить о себе в соответствии со своим паспортным полом. Не существует одного единственного способа быть гендерквиром.



То, как гендерквирные люди рассматривают гендер как целое и его взаимоотношения с ними самими различается. Некоторые гендерквирные люди рассматривают гендер как континуум между мужчиной и женщиной с двумя традиционными гендерами на полюсах и их собственным гендерквирным местом внутри этого континуума. Другие считают что существует столько же гендеров, сколько существует людей. В том же время другие считают что бинарный гендер — это социальный конструкт и делают выбор не следовать этому конструкту. Некоторые гендерквиры соответствуют стереотипным гендерным ролям, ожидаемым от их пола, но при этом идентифицируют себя как нечто иное и отвергают систему с двухполюсным гендером. Некоторые гендерквиры полагают свой гендер текучим, изменяющимся от одного дня к другому или от одного года к другому. Некоторые гендерквиры вообще отвергают любую гендерную систему как метод классификации индивидов.



Термин пансексуал введён в связи с пониманием того, что существует много гендеров, в отличие от термина бисексуал, который предполагает существование двух и только двух гендеров и полов. Пансексуальность означает наличие влечения к людям с множеством различных гендерных идентичностей или открытость к отношениям с ними и отражает небинарное понимание гендера и его взаимоотношения с сексуальностью.



Некоторые люди рассматривают термин гендерквир как более политизированную версию термина андрогин, популяризованного ресурсом Androgyne Online. Андрогины — это также люди, которые идентифицируются как одновременно и мужчины и женщины или как ни то, ни другое.





Альтернативные значения

Термин гендерквир также используется в более широком смысле как прилагательное для обозначения любого человека, который бросает вызов гендерным ролям и бинарному пониманию гендера. Это похоже на то, как гомосексуальные, бисексуальные и другие люди могут идентифицироваться как квир в широком смысле слова. Тем не менее, так как термин гендерквир также используется для обозначения более специфического понятия, относящегося к гендерной идентичности, термины «гендерно вариантный», «гендерно трансгрессивный» и «гендерно неконформный» более подходят для обозначения широкого ряда людей, которые не помещаются в жёсткие бинарные гендерные ячейки.







Upd: Помедитировал. Пришел к выводу, что "гендерквир" в самом общем значении - это как раз то, что я всегда относил к типу "человек, с которым можно иметь дело", а в более специфическом рассыпается на такое количество вариантов, которое вполне сопоставимо с количеством людей этого типа в моем круге общения, а потому теряет для меня всякий смысл. Все-таки, все эти термины больше для самокопания и развешивания ярлыков, если кому нравится этот процесс. А для общения, пожалуй, достаточно ответа на вопрос "в каком роде прикажете к вам обращаться?"



Upd2: Перечитал еще раз, вместе со своим выводом. Обнаружил, что я получаюсь пансексуал. Хм, до сих пор мне казалось, что пансексуал это тот, кто трахает все, что движется. Пожалуй, не буду себя так называть, а то не миновать неприятностей...

Со второго раза продрался через "Красное на Красном". Пришел к выводу, что это книга - из тех, прочитать которые можно только при совершенно немеряном желании, потому что без этого просто не выдержать обрушивающееся на читателя с первой же страницы нагромождение имен, терминов, связей и отношений, которые будут объясняться только где-то дальше, если, конечно, читатель до этого "дальше" вообще доберется. Мне вообще КнК напомнило в этом смысле фанфик по незнакомому фэндому, который "свои поймут, а чужим и не нужно".

С другой стороны, могу понять и поклонников цикла: наверное, когда наконец врубишься в тему до конца, вся эта сложная структура превращается в преимущество - ибо неоднозначно и интересно, да и написано в общем неплохо. Хотя я лично за вторую книгу все-таки не возьмусь, ибо литературу такого типа предпочитаю в качестве отдыха и источника удовольствия, а не повода поскрипеть мозгами.



Ах да, и еще ужасно раздражает Рокэ. У меня, знаете, аллергия на дамские романы и тамошних "роскошных мужчин". Обкушался по молодости.

...А после прочтения проды даже вполне приличная фэнтези начинает казаться неуклюжим фанфиком.

Но вообще, проду читать полезно. Не то чтобы она действительно была такой уж смешной штукой, зато здорово помогает увидеть, как по-разному воспринимают люди авторский текст, сколько прочтений и толкований допускает любая достаточно длинная фраза и как самые лучшие намерения автора при желании легко могут обернуться поводом для насмешек и придирок.

Я человек городской, как говорил наш учитель истории, "от мозга до костей", и поездки на дачу обычно воспринимаю скорее как повинность, чем как удовольствие. "Зной да пыль, да комары, да мухи", да отсутствие приличного сортира вгоняют меня в тоску и в уныние. Впрочем, с последней проблемой современные подмосковные дачи справляются все лучше, а вот все остальное...

Это преамбула такая. А написать я хотел вот о чем.

В последние годы все дальше от человеческого жилья уходят комары. В Москве, в моем районе, я не встречал их уже года два или три, а с этого года и на даче, в двадцати километрах к северу, их тоже почти нет. То есть, где-нибудь в лесу они по-прежнему так и подстерегают неосторожно оголившегося путника, но в деревне можно безопасно разгуливать чуть ли не до ночи. Теперь больше нет необходимости, выходя вечерком на крыльцо, непременно сразу закуривать, чтобы отогнать некурящих кровопийц. Не приходится мазать содой свежие укусы и выдавливать на них ногтем крестики - чтобы меньше чесалось. И ночи стали такими тихими, что все время как будто чего-то не хватает.

Куда пропали комары? Дружно подались в вегетарианство? Совершили массовый исход в Землю Обетованную, какое-нибудь болото Коровье Вязло? Перемерли от отравленной репеллентами и фастфудом крови москвичей? Просто не выносят орущей отовсюду современной музыки?

Вон, мух по-прежнему полно, даже, кажется, больше стало. В кухне вообще спасу от них нет.



Вывод напрашивается один. Все меньше крови, все больше говна...

Подхватил по пути какой-то журнал, листаю интервью с чиновником-покровителем одаренных детей и на голубом глазу читаю:

"Проблемы духовности, воспитания, морали сегодня заебали буквально всех..."

Ай да мужик, думаю...

А там "заботят" на самом деле...

О любви от Джулиана Барнса.

(То есть, я бы с удовольствием выложил здесь всю главу, со всеми ее лингвистическими, историческими и прочими изысками, но уж больно много текста. Так что - самое зацепившее, на подумать)



Давайте начнем сначала. Любовь делает вас счастливым? Нет. Любовь делает счастливой ту, кого вы любите? Нет. Благодаря любви все в жизни идет как надо? Разумеется, нет. Когда-то я, конечно, во все это верил. А кто же не верил (и у кого эта вера до сих пор не лежит гденибудь в трюме души)? Об этом пишут книги, снимают фильмы; это закат тысячи историй. Если любовь не решает всех проблем, тогда зачем же она? Разве мы не можем быть уверены -- ведь нам так этого хочется,-- что любовь, стоит только найти ее, облегчит наши ежедневные муки, станет для нас чем-то вроде дармового анальгетика?

читать дальшеДвое любят друг друга, но они несчастны. Какой мы делаем вывод? Что один из них любит другого не по-настоящему; что их любовь недостаточно крепка? Я против этого "не по-настоящему"; я против этого "недостаточно". За свою жизнь я любил дважды (по-моему, это не так уж мало), раз счастливо, раз несчастливо. Больше всего о природе этого чувства я узнал благодаря

несчастной любви -- хоть и не сразу, а только годы спустя. Даты и подробности -- выбирайте их по своему усмотрению. Но я любил и был любим очень долго, много лет. Сначала я был беспардонно счастлив, преисполнен надежд и обуян солипсическим восторгом; но большую часть времени, как это ни странно, я был удручающе несчастен. Что же, я недостаточно крепко ее любил? Я знаю, что это не так,-- ради нее я пожертвовал половиной своего будущего. Может быть, она недостаточно крепко меня любила? И это не так -- ради меня она отказалась от половины своего прошлого. Мы много лет прожили бок о бок,

мучительно стараясь понять, что же неладно в нашей связке. Взаимная любовь не делала нас счастливыми. Но мы упрямо не желали этого признавать.

Позже я разобрался в том, каково было мое представление о любви. Мы считаем любовь активной силой. Моя любовь делает ее счастливой; ее любовь делает меня счастливым -- где тут может быть ошибка? А ошибка есть: неверна сама модель. Подразумевается, что любовь -- это волшебная палочка, которая в мгновение ока распускает запутанные узлы, наполняет цилиндр платками, а воздух хлопаньем голубиных крыльев. Но модель надо заимствовать не из магии, а из физики элементарных частиц. Моя любовь отнюдь не обязательно сделает ее счастливой; она может лишь раскрыть в ней способность к счастью. И тогда все становится понятнее...

...Любовь может дать счастье, а может и не дать; но она всегда высвобождает скрытую в нас энергию. Вспомните, как вы любили впервые.-- разве когда-нибудь еще вы говорили так гладко, спали так мало, занимались сексом так жадно? Анемичный - и тот оживает, а обыкновенный здоровый человек становится просто невыносимым. Далее, она распрямляет нам спину, наделяет уверенностью. Вы чувствуете, что наконец-то крепко стали на ноги; пока это чувство с вами, вы способны на все, вы можете бросить вызов миру. (Справедливо ли будет такое различие: что любовь добавляет уверенности, а сексуальные победы всего лишь

укрепляют людей в их эгоизме?) Затем она сообщает ясность видению: глаза влюбленного точно снабжены автомобильными "дворниками". Разве в пору первой любви вы не видели все гораздо яснее обычного?...

...Я не отстаиваю преимуществ одной формы любви

перед другой. Я не знаю, что лучше -- осторожная любовь или безрассудная, что надежнее -- любовь с полной мошной или без гроша, что сексуальней -- разнополая любовь или однополая, что сильнее -- любовь в браке или вне оного. Впасть в менторский тон легко, но это не книга полезных советов. Я не могу сказать вам, любите вы или не любите. Раз спрашиваете, то, наверно, нет, вот и все, что я способен ответить (и даже это может оказаться неправдой). Я не скажу вам, кого любить или как; будь в школах соответствующие курсы, там учили бы не столько тому, что и как надо делать,сколько тому, чего и как делать не надо (это похоже на уроки писательского мастерства: вы не можете объяснить ученикам, как и что писать, только указываете им на ошибки, благодаря чему они экономят время). Но я могу сказать вам, зачем любить. Взгляните: ведь история мира, которая притормаживает у домика любви, строения с дробным номером, лишь для того, чтобы своим бульдозерным ножом превратить его в груду щебня, без нее просто нелепа. Без любви самомнение истории становится невыносимым. Наша случайная

мутация так важна, потому что необязательна. Любовь не изменит хода мировой истории (вся эта болтовня о носе Клеопатры годится только для самых сентиментальных); но она может сделать нечто гораздо более важное: научить нас не пасовать перед историей, игнорировать ее наглое самодовольство. Я не принимаю твоих законов, говорит любовь; извини, но они не внушают мне почтения, да и дурацкий же мундир ты на себя нацепила. Разумеется, мы любим не ради того, чтобы помочь миру избавиться от эгоизма; но это одно из непременных следствий любви.